Психотерапевт Андрей Геннадьевич Бабин  
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
На сайт психотерапевта Андрея Геннадьевича БабинаЦЕНТР ДОКТОРА БАБИНА
Какую психологическую помощь мы можем оказать?ДАВАЙТЕ ЗНАКОМИТЬСЯ
Анкета. Резюме. Профессиональная подготовка. Публикации.ВИРТУАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ
Жизненные истории тех, кто обращается к нам за помощью

 

Поговорим о снах?

5. ПОГОВОРИМ О СНАХ?

ТЕМА

На дворе осень. Темно. Работать не хочется. Спасибо, хоть на сайт зашли. В благодарность — утешительный стих:

сны

Какая хрупкая пора!
Короче дни, длиннее ночи.
То влага лезет из-под льда,
То тает лед, водой источен.

Река то станет, то пойдет.
По небу облака волочатся
С трудом. И кто его поймет,
Чем эта божья хмарь окончится.

Природа — в сон, и мы туда.
Мутна осенняя вода…

Стоп! Прежде чем впасть в спячку, выслушайте предложение. Если спать, так с пользой. Пообщайтесь со своим подсознанием способом, известным всем нам с детства (а ученые говорят, что даже еще неродившиеся младенцы способны видеть сны). Цель получаемых таким способом посланий — помочь вам жить долго и счастливо. Сны, даже кошмары, вовсе не вредны и/или бессмысленны: они предостерегают, утешают, советуют. Надо только перевести эти послания на сознательный уровень и применить к делу. Это трудно, так как у снов две особенности. Первое. Сны, за редким исключением, забываются сразу же или очень быстро после пробуждения. Поэтому держите у кровати блокнот и записывайте, что помните, сразу. Второе. Подсознание говорит с нами на своем собственном языке, и в этом — хлеб психоаналитиков: они увязывают специфический язык символов с вашими психическими особенностями и с событиями вашей жизни, о которой вы же им и рассказываете. Толковать сны трудно (даже психоаналитику свои собственные сны), но почему бы не попробовать? Кто же знает вашу собственную жизнь лучше, чем вы сами?

ОТВЕТЫ

1

«Я никогда не мог согласиться с Фрейдом, что сон — это некий «фасад», прикрывающий смысл, — смысл известен, но как будто нарочно скрыт от сознания. Мне кажется, что природа сна не таит в себе намеренного обмана, но выражает нечто так, как это возможно для нее, так же как растение — растет, или животное ищет пищу — наиболее удобным для себя образом. Они не желают обмануть нас, но мы можем обмануть сами себя, если мы близоруки. Мы можем слышать и не слушать, если заткнем себе уши, но это не значит, что наши уши намеренно обманывают нас. Задолго до того, как я узнал Фрейда, я представлял себе бессознательное и сны, непосредственно его выражающие, естественными процессами, которые нельзя рассматривать как произвольные и тем более как намеренно вводящие в заблуждение. Я не вижу причин предполагать, что существует некая бессознательная естественная хитрость, по аналогии с хитростью сознательной. Напротив, житейский опыт показывает, насколько бессознательное противится этим сознательным тенденциям».
Карл Густав Юнг. «Воспоминания, сновидения, размышления»

2

«Умереть, уснуть... И видеть сны, быть может»
Шекспир. «Гамлет»

3

«— Я оставлю тебя жить, чтобы ты понял, что нельзя быть таким глупцом. На том самом месте, где ты сейчас стоишь, я сам два года назад несколько раз видел один и тот жн сон. И снилось мне, будто я должен отправиться в Испанию, отыскать там разрушенную церковь, где останавливаются на ночлег пастухи со своими овцами и где на месте ризницы вырос сикимор. Под корнями его спрятаны сокровища. Я, однако, не такой дурак, чтобы из-за того лишь, что мне приснился сон, идти через пустыню.
С этими словами разбойники ушли».
Пауло Коэльо. «Алхимик»

КОММЕНТАРИЙ ВЕДУЩЕГО (ЕЧ)

Никаких теорий и классификаций. Во-первых, их и без меня достаточно. Во-вторых, по моему убеждению, сны — «штучный товар», своего рода произведение искусства. Ваш сон не увидит больше никто; даже повторяющиеся кошмары повторяются по-разному; толкование сна — многомерно. Оно требует не столько изощренного ума и специальной подготовки, сколько смелости, той «храбрости», которую по Юнгу (с.49) хочет от нас Бог. Поэтому я просто расскажу свой детский сон. Уже это в нем удивительно, так как мне совершенно не свойственно запоминать сны: к середине дня я ничего не помню, если не запишу сразу же (практика, введенная совсем недавно). Вторая особенность сна: остался не сюжет, а картинка, ощущение, и исходно совершенно определенное и нелепое название —

СИНДРОМ ПИНГВИНА. Мне было 11 лет, и это было самое лучшее время моего детства, его «золотой век». Хорошая семья (я, мама, папа, брат), отдельная новая квартира, впервые появившиеся друзья по школе и двору. И вот, на «пустом месте» — кошмар. Первоначально какой-то сюжет у сна, наверное, был — не помню, но зато суть я и сейчас помню очень хорошо: мне грозит некая заразная болезнь, поражающая как внешность — человек постепенно превращается в птицу, а именно, в пингвина, так и — одновременно — психику: образ мышления становится ненормальным, нечеловеческим. В некий кульминационный момент то ли превращения, то ли его преддверия, я просыпаюсь от ужаса.

Через несколько дней, сравнительно успокоившись, я попыталась понять, что за гадость со мной приключилась. И возникла первая версия. В то время я с упоением открывала для себя Джека Лондона, впитывая его образы Клондайка, южных морей и, к сожалению, кошмар проказы (лепры) — заболевания до сих пор непобежденного, загадочного и рокового: живой человек становится изгоем — он вынужден жить в лепрозории, внешность его меняется («львиный лик» — начальный внешний признак болезни, надолго впился в мое сознание по прочтении «Майкла, брата Джерри»; по гороскопу, кстати, я Лев), его судьба — гнить заживо среди себе подобных.

В моем сне элементами кошмара были фатальное изменение внешности, означающее социальную изоляцию, и — почему-то — некое психическое превращение. Надо сказать, наяву я никогда не боялась сойти с ума, так что эта компонента сна оставалась необъяснимой, в отличие от боязни болезни заразной и уродующей, от «нормальной» фобии, которую я вполне осознавала. Но я чувствовала, что ядром кошмара было именно психическое превращение, и эта компонента оставалась для меня загадкой, так же как и «живучесть» сна: его ИМЕНИ и КАРТИНКИ: яркий снег, голубое небо и черно-белые пингвины.

В последующие годы я вспоминала «синдром пингвина» скорее юмористически, как одну из забавных странностей жизни. Но его странность однажды зашкалила. Уже в студенческие годы, когда я безмятежно смаковала «Жука в муравейнике» Стругацких (надо сказать, что при чтении классного текста я слов как бы не вижу: они сразу переходят в звуковую/смысловую часть восприятия), меня внезапно тряхнуло: я увидела слова «синдром пингвина». Поразительное и страшноватое совпадение! Согласитесь, именно такое сочетание слов крайне маловероятно. Тем более невероятно, что и здесь о реальном пингвине речь не идет. Для тех, кто читал «Жука», напомню. У Стругацких «синдром пингвина» — космофобия, возникающая почти у всех, прошедших через определенный сектор пространства, и тот факт, что этот сектор обслуживали звездолеты серии «Пингвин», вначале затемнил картину — болезнь приписывали техническим неполадкам в серии, в то время как истинная причина — эксперимент, который ставил зарождающийся вид «homo superior», своего рода тест на людей, способных к превращению в этот новый вид.

В следующий раз меня притянуло к «пингвиньему» сну совсем недавно, в результате супервизорского «крещения» в кабинете психотерапевта, а именно, после того, как мимо меня прошла череда пациентов с диагнозом «нарушение пищевого поведения» (НПП). Стандартная схема НПП такова. Молодые девушки, в период полового созревания (около 12 лет) или чуть позже, начинают худеть, отказывая себе в пище. Возможно, в детстве они были полненькими, терпели насмешки ребят, огорчались — но не настолько, чтобы прибегнуть к столь крайним мерам. Но теперь, под лозунгом «ТОЛСТУЮ ЛЮБИТЬ НЕ БУДУТ!», возможно все. Под слоганом «чем меньше вес, тем лучше», они переходят некую грань и попадают в полную зависимость от пищи, точнее, от ее отсутствия. Вес падает: 50, 40, 35 — а дальше обвал, необратимые (без срочной врачебной помощи) физиологические изменения. Вытащить с того света может только врач, и только с помощью лекарств. Действовать надо крайне осторожно, чтобы не залететь далеко в булимию (грубо говоря, истощающие приступы обжорства и снова — зацикленность на еде).

Почему возникает анорексия, и почему, как правило, у девушек? Биологический «заказ»: необходимо найти партнера для дальнейшей жизни, того, кто обеспечит рождение и воспитание ребенка. Если за душой ничего нет (или кажется, что нет), то «поймать» его можно только на внешность, стандарт фотомодели.

НПП — психическое заболевание. Теплее, но еще не горячо: у меня было не так. В детстве, после болезни, я была полненькой, и насмешки меня не обошли, но не настолько, чтобы я отказалась от пищи, а на момент того сна я была вполне счастлива. Скорее меня тревожила проекция детской (еще) полноты: женщины со стороны матери были толстые. Маме полнота даже шла, но бабушка... Она была уже очень старая (с моей точки зрения) и очень полная, некрасиво толстая. Кроме того, в отличие от брата, я никогда ее не понимала, могла вести с ней только формальные разговоры. И когда бабушка приходила к нам в гости, она пила чай из собственного эмалированного подстаканника с картинкой: на фоне ярко-белых и ярко-синих ромбов, изображающих снег и небо Антарктики — черно-белые, «пузатые» толстяки-пингвины. Страх Смерти, страх старости, как предшествующего ужасающего преображения души и тела — вот что такое был мой «синдром пингвина».

Вы скажете, что такое толкование — чушь, так как сон явился мне в детстве (11 лет), а для детей смерть — не проблема; они ее игнорируют, им кажется, что они-то никогда не умрут: умирают другие, старые. Совершенно верно, именно такова нормальная сознательная установка в детстве. Но она как раз и возникает как защита против бессознательного, которое именно в этом возрасте затоплено ужасом смерти. Почитайте «Экзестенциальную психотерапию» Ирвина Ялома (М, Класс, 2001), главу «Представление о смерти у детей». Например:

«Однажды, когда мы с моим пятилетним сыном молча прогуливались по пляжу, он внезапно поднял взгляд на меня и сказал: «Понимаешь, оба моих дедушки умерли до того, как я успел с ними встретиться». Похоже, это заявление было «вершиной айсберга». Явно он долго размышлял об этом внутри себя. Я спросил его, как мог мягко, насколько он часто думает о подобных вещах, и его ответ, произнесенный непривычно взрослым тоном, ошеломил меня: «Я никогда не перестаю думать об этом».» (С.88).

«Беззаботные дни препубертата — «золотой век латентности» — порождены тревогой смерти, а вовсе не ее уменьшением. В этот период ребенок приобретает много общего знания, но в то же время уходит от знания о фактах жизни. Сознание смерти становится так же латентно, как инфантильная сексуальность». (С.104).

В зрелом возрасте, в водовороте деятельности, тема смерти в норме отступает: хватает забот о пропитании, семье, карьере, наконец, об устройстве реальных похорон престарелых родственников. Но вот все это позади, и вновь, как и в начале жизни...

ПРОПАВШИЙ СОН. Этот сон, о котором я расскажу сейчас, возможно, целиком плод моей фантазии, но он вырос на подлинном событии, которое произошло как раз в тот период, когда по внутренней логике развития рубрики «Думайте сами!» я стала думать о снах.

К АГ обратилась пожилая женщина с основной жалобой: она перестала спать. По ее словам — целиком и полностью, и не хочется. (Физиологически она, конечно, впадала в состояние сна, без этого невозможно, но лишь как в некий «бессонный транс», прожиточный минимум.) Известно, что длительное насильственное лишение сна вызывает глубокие психические нарушения (к счастью, обратимые). «Ненасильственное» лишение может быть как следствием психического заболевания, так и результатом некой усиливающейся обратной связи. Необходимо восстановить сон — лекарствами, а потом уже разбираться. Поэтому тактика АГ была: 1) убедить женщину (назовем ее Марией), что ее состояние тяжело и опасно, и 2) убедить ее принимать лекарства, обязательно под наблюдением. В перспективе предполагалось подключение собственно психотерапии, но до этого дело не дошло — по словам ее знакомой, пославшей Марию к АГ, та пропала. Таковы факты. Теперь факты, касающиеся лично меня, и мои интерпретации.

Уже при знакомстве Мария почему-то обрадовалась моему имени: «Так звали мою маму. Она тоже была врачом». (Замечу, что врачом — с высшим медицинским образованием — я не являюсь. Врачом была моя мама.) В процессе беседы с АГ Мария явно стремилась «улизнуть», выдавая (с боем) минимум информации, время от времени посматривая в мою сторону. Выяснилось, что сон у нее пропал этим летом, когда она отдыхала в Прибалтике. Была ненормальная для этих мест жара, из-за духоты ночью спать было тяжело. Но сон не вернулся и после спада жары. Не вернулся и в Москве. Мария гордилась тем, что раньше никогда не принимала никаких успокоительных, даже в тяжелые периоды жизни (а они у нее, несомненно, «зашкаливали» далеко за средний уровень), и начинать это дело сейчас, когда вроде бы ничего не произошло, казалось ей неким предательством себя.

Полтора часа — тяжелая борьба, убеждение в необходимости лечения. Вот Мария уже у двери (сессия закончилась, за дверью — очередной пациент), и «под занавес» я прошу у АГ разрешения задать вопрос — и задаю: «А в Прибалтике, где Вы отдыхали, там место Вашего рождения? Там Вы жили со своими родителями?» Температура поднялась на десять градусов: Мария оживилась, сняла очки (беззащитные, какие-то детские глаза) и ответила, что да, конечно, там и похоронены ее родители; каждый год она приезжает в отпуск туда, и всегда - до этого лета - чувствовала себя там прекрасно.

Я была уверена, что Мария запишется на прием на следующую неделю и, когда этого не произошло, без конца приставала к АГ, даже просила связаться с ней. Но вот этого делать как раз нельзя: пациент должен быть абсолютно свободен в своих контактах с психотерапевтом. И, наконец, пришло известие, что Мария пропала, предварительно порвав все свои немногочисленные контакты.

Но не контакт со мной: я продолжаю думать об этой странной истории. Конечно тут есть элемент контрпереноса. (Занятно, что женщина, по возрасту годящаяся мне в матери, «увидела» во мне свою собственную мать; приняв на себя эту роль, я проявляю беспокойство.) Но не только. Я думаю: что есть сон? Обычно в череде вопросов о здоровье врач-психотерапевт задает вопрос: «Как сон?» И пациент отвечает, скажем, «нормальный» или «поверхностный». Но никогда я не слышала ответа: «Какой сон?». В английском сон как процесс, обратный бодрствованию (sleep), и сон как видение (dream) разделены; в русском они звучат, пишутся и, следовательно, понимаются одинаково. Но ведь это совсем не так! В норме нельзя спать без сновидений (фаза «быстрого» сна), хотя они далеко не всегда остаются в сознании. Когда говорят «я сплю без снов» это означает, что человек их забывает. А если сны такие, что забыть их нельзя? И «увидеть» тоже нельзя? Тогда человек не спит, или спит «трансовым» патологическим сном, без сновидений. Не это ли случай Марии? И если да, то каков был тот «запрещенный», пропавший сон? Мария исчезла при плохих обстоятельствах, не исключающих возможность суицида. Но мне почему-то не верится. Я представляю тихий прибалтийский городок; Марию, которая днем бродит по местам своего детства и «беседует» с родителями на кладбище; Марию, которая ночью спит — и видит, наконец, сны.

ПЕРЕХОД К НОВОЙ ТЕМЕ

Просматривая, запоминая и обдумывая свои сны, иы общаетесь с собственным подсознанием. Спускаетесь в «подвал» (по выражению Юнга) своего психо-дома, чтобы его «крыша не поехала» (народное выражение). Но в этом — увлекательном или отталкивающем — процессе Вы ОДИН (ОДНА)! Если конечно, еще не заработали расщепление личности; хотя, увы, и в этом случае Вы остаетесь в одиночестве. (Давайте договоримся о терминах: одно тело — один человек, а чем он заполняет свое сознание/подсознание — это его личное дело и/или дело его психотерапевта). Сны способны маскировать проблему одиночества псевдо-общением сознания с подсознанием, но способны и вскрывать ее, в том случае, если она является препятствием для внутреннего роста личности. Связь снов с одиночеством для меня очевидна. Более очевидна, чем тривиальная связь снов с подавленной сексуальностью, поскольку последняя, по моему мнению, является производной от базового инстинкта продолжения рода, а соответствующая деятельность — базовый способ преодоления одиночества (и преодоления страха смерти, кстати). Поэтому следующая тема: КАК ПРЕОДОЛЕТЬ ОДИНОЧЕСТВО?

Признаюсь, в формулировке темы скрыт плагиат, тема и само название подпитываются прекрасным стихотворением Николая Гумилева «Одиночество». Не буду приводить полностью (читайте сами!), а только начало и конец:

Я спал, и смыла пена белая
Меня с родного корабля,
И в черных волнах, помертвелая,
Открылась мне моя земля.
………………………………………
Я предлагал им перья страуса,
Плоды, коралловую нить,
Но ни один стремленья паруса
Не захотел остановить.

Все чтили древнего оракула
И приговор его суда
О том, чтоб вечно сердце плакало
У всех, заброшенных сюда.

И надо мною одиночество
Вздымает огненную плеть
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.

Если для Вас это тоже проблема то, наверное, Вы не раз задумывались над вопросом КАК преодолеть одиночество?

Вернуться в комнату ДУМАЙТЕ САМИ!

 

В Виртуальный Кабинет В начало статьи
 

 

Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА.
Все права зарезервированы.

 

Rambler's Top100