Психотерапевт Андрей Геннадьевич Бабин  
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
На сайт психотерапевта Андрея Геннадьевича БабинаЦЕНТР ДОКТОРА БАБИНА
Какую психологическую помощь мы можем оказать?ДАВАЙТЕ ЗНАКОМИТЬСЯ
Анкета. Резюме. Профессиональная подготовка. Публикации.ВИРТУАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ
Жизненные истории тех, кто обращается к нам за помощью

 

Виктор Франкл. Воспоминания

Виктор ФРАНКЛ

ВОСПОМИНАНИЯ


Москва, АНФ (Альпина-нон-фикшн), 2015.

Основатель школы логотерапии, психиатр и невролог Виктор Франкл уже дважды «посещал» этот раздел. Сначала мы познакомились с его книгой-бестселлером Сказать жизни ДА! (психолог в концлагере, потом с кратким курсом Воля к смыслу. Основы и принципы логотерапии. Теперь представляю вам его мемуары с тривиальным названием "Воспоминания". Однако эти мемуары совсем не тривиальны! Книга небольшая по объёму (180 страниц карманного формата), но очень насыщенная — и при этом лёгкая в чтении; местами жесткая, даже жестокая — и при этом вся пронизана тёплым юмором. Очень человечная, очень искренняя — лицо автора явственно проступает сквозь строчки. Надеюсь, вы почувствуете это попробовав традиционные 12 "капель".

1 (c.21)

Тогда же, в четыре года, я однажды вечером незадолго до сна перепугался, потрясённый мыслью, что когда-нибудь и мне предстоит умереть. Но к творчеству меня всю жизнь побуждал отнюдь не страх смерти, а вот какой вопрос: не уничтожается ли быстротечностью жизни сам её смысл. Ответ на этот вопрос, ответ, полученный в результате нелёгкой борьбы: во многих отношениях именно смерть и придаёт жизни смысл. И, прежде всего, преходящее бытие отнюдь не лишено смысла уже по той простой причине, что в прошлом ничто не теряется безвозвратно, а напротив, вовеки сохранено. Преходящее не может затронуть прошедшее: прошедшее уже спасено. Всё, что мы сделали, что сотворили, что узнали и пережили, всё скрывается в прошлом, и никто не в силах истребить это.

2 (c.32)

Чего ещё я хотел бы? Могу ответить со всей определённостью: я бы хотел совершить восхождение на непокорённую вершину. Однажды меня приглашал в такую экспедицию мой товарищ-альпинист Рудольф Райф. Но тогда я не мог отлучиться из Штайнхофа. По-моему, это три самых волнующих переживания, какие только могут случиться в жизни человека: первое восхождение на гору, игра в казино и операция на мозге!

3 (c.44 ... 46)

Не так ли следует и врачу строить разговор с пациентом? Ещё в начале медицинской практики я убедился, что, собирая анамнез, ни в коем случае нельзя спрашивать женщину, делала ли она когда-нибудь аборт, а надо стразу: "Сколько абортов вы делали?"
И мужчину бессмысленно спрашивать, болел ли он сифилисом, но "сколько курсов лечения мышьяком" он прошёл.
И шизофреника не спрашивайте, слышит ли он голоса, но о чём они говорят.

Напоследок анекдот о разнице между лечением самой болезни и её симптомов. Горожанину, отдыхающему на даче, мешает спать петух: кукарекает каждое утро спозаранку. Умник идёт в аптеку, покупает лекарство от бессонницы и скармливает его петуху: так вот, это лечение причины, а не симптоматики.

4 (c.65)

Власть и влияние психиатра тоже подчас преувеличивают. Недавно мне позвонила — в три часа ночи — некая дама из Канады (причём телефонистка предупредила, что разговор предстоит оплатить мне). Я сказал, что незнаком с этой дамой, однако мне тут же заявили: это вопрос жизни и смерти. Пришлось взять расходы на себя, и в разговоре быстро выяснилось: дама страдает паранойей. Ей мерещились злобные агенты ЦРУ, и я казался единственным человеком, который может её защитить и спасти, то есть она приписывала мне такие таланты и такую власть. Пришлось её разочаровать — увы, не удалось разочаровать её настолько, чтобы она не позвонила мне снова на следующую же ночь, в три часа. Но тут уж я от казался оплачивать разговор, пусть его ЦРУ оплачивает…

5 (c.84)

К 1929 году я продумал различие между тремя ценностными группами, то есть тремя возможностями придать жизни — вплоть до последнего мгновения, до последнего вздоха — смысл. Эти три возможности придать жизни смысл суть поступок, который человек совершает, работа, которую человек делает, или переживание, встреча, любовь. Даже перед лицом необоримой судьбы (например, неизлечимой болезни, неоперабельного рака) мы в состоянии придать жизни смысл, принеся свидетельство самого человеческого из всех человеческих даров: способности преобразить страдание в свершение духа.

6 (c.93-94)

Вот ещё что мне вспомнилось в этой связи: всякий раз, когда я хотел произвести впечатление на девушку, а моей внешности для этого явно не хватало, я прибегал к маленькой хитрости. Скажем, мы впервые встречаемся на танцах: я пускаюсь в восторженный рассказ о некоем Франкле, чьи занятия в Народном университете я никогда не пропускаю, и настойчиво предлагаю новой знакомой непременно посетить вместе со мной семинар или лекцию. В ближайший вечер мы приходим в парадный зал гимназии на Циркусгассе, где этот Франкл читает свой курс, — зал всегда переполнен. Я предусмотрительно устраиваюсь с края в передних рядах, и можете себе представить, какое впечатление это производит на девушку, когда спутник внезапно покидает её и под аплодисменты публики выходит на авансцену.

7 (c.125 ... 128)

Итак, мы отпраздновали свадьбу. Девять месяцев спустя мы угодили в лагерь Терезиенштадт. Два года мы пробыли там, а затем, когда у Тилли ещё сохранялась бронь — она работала на слюдяной фабрике, имеющей оборонное значение, — меня уже определили «на восток», в Освенцим. Поскольку я понимал, что Тилли — уж я-то её знал — сделает всё, лишь бы последовать за мной, я ясно и недвусмысленно запретил ей добровольно записываться на депортацию. Это было тем более опасно, что уход с фабрики могли истолковать как саботаж работы на военном предприятии. И тем не менее Тилли, втайне от меня, подала заявление на депортацию и, по неизвестным мне причинам получила разрешение.
… … …
И кратко, напоследок: в первое же утро, когда я вернулся в Вену, в августе 1945 года, я узнал, что Тилли умерла в Берген-Бельзене. Умерла она уже после того, как лагерь был освобождён английскими войсками. Они обнаружили в лагере 17000 трупов, и в первые шесть недель после освобождения к ним прибавилось ещё 17000 — среди них оказалась и Тилли. Мне также сообщили, что цыгане по ночам варили на костре части трупов, в особенности предпочитая печень. Потом меня долго преследовала навязчивая картина: цыгане, поедающие печень Тилли…

8 (c.135)

В Тюркхайме я заболел сыпным тифом и чуть не умер. Всё время думал о том, что моя книга так и не будет опубликована, а потом всё же смирился с судьбой: что же это за жизнь, сказал я себе, если весь её смысл сводится к вопросу, успел я издать книгу или нет. Когда Авраам решился принести в жертву сына, единственное своё дитя, явился агнец. Я должен был решиться пожертвовать своим духовным дитятей, книгой "Доктор и душа", согласиться с тем, что ей не суждено увидеть свет, — только при таком условии я буду признан достойным.

9 (c.142)

Рассуждения о "коллективной вине" попросту неправильны. Всюду, где я сталкивался с этим понятием, я старался его опровергнуть. В книге о концлагере [Сказать жизни ДА! (психолог в концлагере] я привожу такую историю.
Начальником последнего лагеря, из которого в итоге меня освободили, был эсэсовец. Однако после освобождения лагеря обнаружилась тайна, о которой до сих пор был осведомлен лишь лагерный врач (тоже из числа заключённых): этот эсэсовец на собственные средства закупал в соседнем городе медикаменты для своих заключённых!
У этой истории были и последствия: освобождённые евреи спрятали этого эсэсовца от американских солдат и отказались выдавать его, пока не получат гарантий, что и волос с его головы не упадёт. Новый комендант-американец дал слово чести, и заключённые привели к нему бывшего начальника лагеря. Комендант восстановил его в должности, и этот человек организовал в соседних деревнях сбор продуктов и одежды для освобождённых узников.

10 (c.152 ... 153)

Говорю я легко, а писать затрудняюсь, книги стоили мне многих жертв. Хотя я бы предпочёл бродить по горам, мне приходилось в самые прекрасные солнечные воскресенья приковывать себя к столу и трудиться над очередной рукописью.
Немалые жертвы требовались и от моей жены. Вероятно, Элли шла ради моего дела даже на большие жертвы, чем я сам. Требовалось немалое самоотречение. А ведь Элли дополняет меня не только количественно, но и качественно, — там, где я работаю головой, она работает сердцем, или, как прекрасно сформулировал профессор Джейкоб Нидлмен, заметив, что Элли сопровождает меня во всех поездках: "Она — тепло, которое сопутствует свету".
… …
И вот я всё ещё лежу в постели с микрофоном и знай себе диктую, хотя Элли предупредила: через полчаса нужно выезжать на вокзал. Чтобы поторопить меня, она тихо входит в мою комнату, и я, так и вынырнув из процесса диктовки, обращаюсь к ней: "Элли, запятая, наполни мне ванну, восклицательный знак!" — и только её смех привёл меня в чувство, а то я и не заметил, как произнёс вслух все знаки, словно для машинистки.

11 (c.169)

Я не боюсь стареть. Оговорюсь: старение не страшит меня до тех пор, пока мне удаётся расти в той же мере, в какой я старею. А мне это удаётся, тому порукой что законченная две недели назад рукопись сегодня меня уже не вполне устраивает. Процесс компенсации продолжается весьма активно.
И в связи с этим расскажу один эпизод. Во время восхождения на Прайнер мой проводник Нац Грубер, человек, поднимавшийся на Гималаи, присел, закрепляя страховку перед подъёмом на отвесную скалу, и пока возился с тросом, задумчиво произнёс: "Знаете, профессор, как гляну на вас, когда вы поднимаетесь — не примите в обиду. Но силёнок-то у вас, почитай, не осталось, зато какая техника! Я бы сказал, у вас можно технике учиться и учиться!" Слышите? Это сказал человек, одолевший Гималаи — как тут не зазнаться?
[Комментарий ЕЧ: "Воспоминания" вышли в 1995 году, то есть Франклу (1905-1997) было под 90, когда он писал эту книгу!]

12 (c.179)

Как-то утром пришёл я в клинику, поздоровался с заранее собравшейся группой американских преподавателей психиатрии и студентов, которые приехали по науному обмену в Австрию, и задал им задачу: "“Who’s Who in America” обратился в двум десяткам известных деятелей с просьбой сформулировать в одном предложении смысл своей жизни. Ко мне они тоже обратились. Как вы думаете, что я им ответил?" Я пожал руки всем гостям, они призадумались, и вдруг студент из Беркли словно курок спустил: "Вы видите смысл своей жизни в том, чтобы помогать другим людям находить смысл в их жизни".
Он угадал. Именно так я и ответил.

Вернуться в СПИСОК КНИГ

 

В Виртуальный Кабинет В начало статьи
 

 

Copyright © 2003-2024 Андрей Геннадьевич БАБИН и Елена Александровна ЧЕЧЕТКИНА.
Все права зарезервированы.

 

Rambler's Top100